«Отчаянный гусар» Молоствов

                Среди многочисленных представителей Молоствовых, в течение нескольких столетий владевших землями в Спасском уезде Казанской губернии, были и близкие знакомые известных писателей и поэтов. Владимир Порфирьевич Молоствов, к примеру, общался с немецким поэтом Гёте, а шафером на его свадьбе был Василий Жуковский. Зинаида Модестовна Молоствова была хорошо знакома со Львом Толстым. И у Александра Пушкина был приятель из этого старинного дворянского рода – Памфамир Христофорович Молоствов.

           Спасское детство

                 Родился Памфамир12 июня 1793 года. Его отец Христофор Львович Молоствов с 1781 года был владельцем села Никольское в Спасском уезде, которое он превратил в богатое дворянское гнездо с прекрасным домом, парком и конным заводом, где выращивал рысистых лошадей. Сюда он привёз молодую жену Екатерину Александровну Булыгину. Но не всё складывалось гладко в их семейной жизни.

                 Первый сын Страток, родившийся в 1790 году, умер в годовалом возрасте. Такая же участь постигла затем их сына Панфалона  и двух дочерей – Евфимию и Раису. Двоих братьев Памфамира судьба миловала: старший Валериан родился в 1792 году, младший Таврион – в 1795-ом. В этот же год на средства Христофора Львовича в Никольском возвели церковь во имя Казанской Божьей Матери, куда в последующем маленького Памфамира с братьями водили по религиозным праздникам. Воспитанием братьев руководил домашний учитель Иван Фёдорович Лейтер, под влиянием которого Валериан даже увлекся литературными переводами.

                 Частенько семейство Молоствовых наведывалось к своим родственникам в село Три Озера, где заправлял имением младший брат Христофора - Порфирий Львович. Здесь Памфамир встречался и играл со своими двоюродными братьями – Орестом, Модестом, а в особенности - с тем же Владимиром Порфирьевичем, который был младше его лишь на год. И на похороны Порфирия Львовича в 1808 году в Три Озера наверняка съехались все близкие родственники. Памфамиру в то время исполнилось уже 15 лет.

                                                  Дошли до Парижа

                 По семейной традиции, практически все Молоствовы были военными. Не избежал этого и Памфамир Христофорович, несмотря на то, что принадлежал к старинному дворянскому роду и официально числился помещиком Казанской губернии. Накануне вторжения в Россию наполеоновских войск, в декабре 1811 года, он из эстандарт-юнкеров лейб-гвардии Кавалергардского полка был зачислен корнетом лейб-гвардии Гусарского полка. Участвовал затем в Отечественной войне против французов. В 1812 году за сражение под Полоцком (Белоруссия) 19-летний корнет получил орден Святого Владимира 4 степени с бантом и произведён в поручики. В 1813 году за сражение под Люцерном (Швейцария) был награждён золотым оружием «За храбрость» и прусским железным крестом. Вместе со своим полком Памфамир Христофорович дошёл до Парижа и с победой вернулся в Россию.

                 Его брат Валериан также был корнетом лейб-гвардии Гусарского полка, а в 1812-ом в звании поручика воевал против войск Наполеона. И получил ту же награду - орден Святого Владимира 4 степени с бантом - за сражение под Полоцком. Но в 1813 году пришло известие, что Валериан смертельно ранен в битве у города Пирна (Германия),   похоронили его во Франции.

                 Старший брат Таврион тоже участвовал в Отечественной войне юнкером  лейб-гвардии Гусарского полка и награждён медалью за взятие Парижа. В 1816 году он – прапорщик лейб-гвардии Конно-егерского полка, в 1818-ом – поручик, в 1819-ом – подпоручик и штаб-ротмистр лейб-гвардии Гусарского полка, а в 1822-ом – ротмистр. В 1824 году в майорском чине Таврион вышел в отставку и вернулся в село Никольское.

                                                   Дружба с Пушкиным

                А Памфамир Христофорович, в отличие от младшего брата, в родное имение  вернуться так и не смог. В 1814-1817 годах он служил в Царском Селе, охранял резиденцию императора. Здесь познакомился и подружился с Александром Пушкиным, который в те годы учился в Царскосельском лицее.

               Молодые офицеры лейб-гвардии Гусарского полка, расквартированные в Царском Селе, были на пять-шесть лет старше юного поэта. Они прошли войну и представали в его глазах героями-победителями. В полковом манеже лицеисты учились верховой езде, на гусарских пирушках - приобщались к "взрослой" жизни. Юный поэт посещал дом Николая Карамзина в Царском Селе, где и познакомился со многими молодыми офицерами гвардейского Гусарского полка, среди которых выделялись Пётр Каверин – член Союза Благоденствия, отчаянный кутила и дуэлянт, Памфамир Молоствов – лейб-гусар и, как говорили современники, очень большой оригинал, и Яков Сабуров – поручик и любитель острых ощущений. С этими офицерами у Пушкина завязалась настоящая мужская дружба.

                 Пушкину нравилось, что гусары смотрели на него не как на школьника, а как на равного и считались с ним как с поэтом и остряком. Молодой поэт проводил в их тесном кругу не только дни, но и ночи. Возвращаясь в лицей под утро, Пушкин давал швейцару на водку, и ночное приключение оставалось начальству не известным. Дружба с гусарами вовлекла поэта в круговорот романтических приключений, дуэлей, бесшабашных застолий.

                 При близком рассмотрении бывшие боевые офицеры оказались всё теми же задорными юнцами, каким был и сам Пушкин. Его тянуло в эту офицерскую среду за новыми впечатлениями, запретными для лицеистов занятиями и разговорами. А офицеры ждали от него новых эпиграмм, над которыми смеялись как дети. Они были балагурами и картёжниками,  любили выпить и поболтать о милых дамах. Эту вольную атмосферу царскосельского дружества откровенно описал Юрий Тынянов в своём знаменитом биографическом романе «Пушкин». Вот как развивались события в один из приходов Пушкина в офицерское общежитие Гусарского полка…

                                        Царская тайна

                    (отрывок из романа)

                 «Каверин ему необыкновенно обрадовался.

                 - Я, милый мой, о тебе пари держал и твоим явлением разорён. Я говорил, что ты бежал из лицея в Петербург и что тебя ловят по дорогам. Молоствов же говорил, что ты за кем-то волочишься и будто тебя видели в лесу, одичалого от любви. Теперь сажусь писать, чтоб рубили дубки, нужно платить пари Молоствову, а тебе скажу прислать ягод из рощи. Сейчас придёт Молоствов, он отсыпается с дежурства…

                 Вошли Молоствов, Сабуров, откуда-то с гулянья, в ментиках, доломанах, усердно звеня шпорами.

                 - Памфамир, - сказал Каверин Молоствову, – ты выиграл: Пушкин не бежал, всё правда. И скитался одичалый. От любви. Ставлю своего солового, отыграю дубки.

                 Появились карты.

                 - Пушкин, тебе сегодня в карты счастье должно везти. Садись рядом. Ты снимешь. Дубки наши...

                 Каверин выиграл. Молоствов потемнел. Сабуров поставил. Каверин через минуту всё проиграл. Началась игра. Молоствов, бледный, пасмурный, играл равнодушно, но отчаянно. Лицо его было помято, в оспинах, глаза тусклые, припухли. Он был чем-то озлоблен или испуган. Каверин озлился.

                 - Памфамир, решаю судьбу твою, - сказал он, - ставлю солового, три тысячи в долг и пущу с молотка всю твою новую сбрую. У тебя чепрак хороший. Игра кончается.

                 Молоствов был в новом ментике, новых чакчирах, весь с иголочки; Александр, раздув ноздри, следил за картами.

                 - Хлап! – сказал Каверин. Выпала червонная двойка.

                 Каверин проиграл и огорчился.

                 - Судьба твоя устроена, - сказал он Александру. – Красавица склонилась. Ты счастье карте принести более не можешь.

                Посапывая, пил он холодное шампанское – своё лекарство – и не пьянел. Отдышавшись, он стал петь свою любимую скучную песню, которую всегда певал, когда был в огорчении. Песня была жалобная:

                                                    Сижу в компаньи,

                                                    Никого не вижу,

                                                    Только вижу деву рыжу

                                                    И ту ненавижу.

                 Александр уже перенял её от Каверина. При всех неудачах Каверин пел её.

                 - Нет, не деву рыжу, - сказал вдруг Молоствов. – Это ты выдумал. Только вижу одну жижу. Это мы на кашу ещё в корпусе пели. А рыжая дева сюда не идёт.

                 Он был подозрителен. Его дразнили красоткою, действительно рыжею, которая ездила к нему из города, как говорили, на постой. Каверин, по его мнению, метил на неё.

                 - Нет, деву рыжу. Ненавижу, - сказал Каверин и засмеялся.

                 - Скоро с вами прощусь, - сказал Молоствов.

                 Все на него поглядели. Молоствов, бледный, злой, говорил без улыбки и неохотно.

                - Бегу.

                - Куда? Подожди до дежурства, - сказал Сабуров.

                Они шутили. Каверин дымил трубкою. Никто не смеялся. Молоствов, понизив голос, хрипло сказал:

                - Мне с вами не жить. Удаляюсь от приятных ваших мест. Перевожусь.

                И, коротко взмахнув рукой, стал тихо рассказывать.

                Гауптвахта, на которой он дежурил, выходила окном на царский кабинет. Обыкновенно был на окнах занавес, но теперь его подняли. Окно светилось. Молоствов видел, как ушёл Голицын из кабинета. Царь сидел за столом и читал. Вдруг он подошёл к окну и стал смотреть. Взгляд недвижный, и любезности или улыбки на лице не было – как смыло. Стоит и смотрит, не взмигнёт. Потом подошёл к столу, упёрся кулаком и сначала тихо, потом всё громче и громче: «Благочестивейшего… Александра Павловича…» и всё до конца, и – аминь. Тут я понял, что мне аминь. Думаю: нужно спать, крепко спать – не ему. А мне. И стал спать. Ну, не спится. Пришёл домой. И всё не спится.

                 Все сидели молча.

                 - И вот теперь поеду по дорогам, может, засну. А дежурствам моим – аминь!

                 Каверин сказал, бледнея:

                 - Это всё Голицын. Это его песни.

                Он посмотрел Пушкину в глаза, сжал руку:

                - Ничего не вижу, ничего не слышу. Только вижу деву рыжу. И ту не-на-ви-жу, - сказал он раздельно и помолчал. – Я тебя провожу.

                И проводил до самого лицея, напевая:

                - Деву рыжу. Ненавижу…».

               Вот такую картину описал Юрий Тынянов. Князь Голицын увлёк императора Александра I религией и мистикой, а Молоствов оказался невольным свидетелем этой царской слабости…

                     «Он татарин…»        

               В январе 1815 года Памфамир Христофорович присутствовал на переводных экзаменах лицеистов «младшего возраста» в «старший». И вообще он часто посещал лицей. В доверительных беседах молодой поэт Александр Пушкин, по его стихотворному признанию, «бранил Россию с Молоствовым», то есть аракчеевские её устои, насаждавшие так претивший всем мыслящим людям «дух неволи». К Молоствову относятся строки в стихотворении Пушкина 1817 года:

                                               «Я сам в себе уверен,

                                                Я умник из глупцов,

                                                Я маленький Каверин,

                                                Лицейский Молоствов».

                   Здесь поэт рисует своих товарищей едва ли не в нарицательном значении, присваивая себе их качества и как бы гордясь этим. А в черновом наброске 1824 года «К Сабурову» Пушкин использует свой шутливо-язвительный стиль, вспоминая встречи в Царском Селе. Шутки и подковырки были нормой в их отношениях:

                                               «Сабуров, ты оклеветал

                                                 Мои гусарские затеи,

                                                 Как я с Кавериным гулял,

                                                 Бранил Россию с Молоствовым,

                                                 С моим Чадаевым читал,

                                                 Как, все заботы отклоня,

                                                 Провёл меж ими год я круглый,

                                                 Но Зубов не прельстил меня

                                                 Своею (задницею)  смуглой».

                  Предпоследнее слово взято мною в скобки, так как в собрании сочинений Пушкина на этом месте стоит многоточие. Но в рукописях поэта написано именно так. Стихотворение по какой-то причине не доработано до конца, явно не хватает каких-то строчек и нужных рифм. Без сомнения, упоминая Молоствова в стихах даже в шутливо-язвительном контексте, Пушкин говорит о нём как о человеке особом, чьё имя уже само по себе может что-то знаменовать. В пушкинских строках ощущается оценка им своего приятеля как человека смелого, решительного и умного.

                  Есть в собрании сочинений  Пушкина и четверостишие «К портрету Молоствова». В этой эпиграмме сконцентрированы дружеские подковырки по поводу происхождения гвардейца-поручика:

                                                 «Не большой он русский барин,

                                                  Дураком он не был ввек,

                                                  Он татарин, он татарин,

                                                  Он не русский человек».

                   Наверняка Памфамир сам рассказывал друзьям, что его предками в 17 веке были  Салтан и Улан Молоствовы. К тому же дворянское гнездо Молоствовых обосновалось в татарском регионе – Казанской губернии. Да и бабушкой Памфамира была дочь хана киргиз-кайсакской орды, взятая русскими в плен при Екатерине II. Сюда можно добавить и одно из толкований происхождения фамилии Молоствовых – от имени знатного татарского муллы Остова. Хоть и считался род Молоствовых русским, поводов для едкой эпиграммы было более чем предостаточно. И нежелание Памфамира вернуться к помещичьим обязанностям в родовое имение Пушкин тонко подметил – действительно, «не большой он русский барин».

                             Портрет в черновике

                  Годы в Царском Селе летели быстро. С ноября 1817 года Памфамир Христофорович - ротмистр лейб-гвардии Гусарского полка. В 1821 году неизвестный художник нарисовал его портрет, который сохранился до сегодняшних дней. На итальянском картоне размером 19,9х16,4 сантиметра - кудрявый молодой человек с усами, в офицерском мундире, строгое и вместе с тем мальчишеское выражение лица, острый взгляд. Привлекательный – наверное, нравился дамам. Но семью создать так и не успел. В январе 1823 года в чине  полковника он вышел в отставку и, по сообщению публициста Н.Г.Молоствова, «жил постоянно в Петербурге, в своём доме на Сергиевской улице. Знакомство с поэтом, благодаря уму и образованию Молоствова, скоро перешло в столь близкие отношения, что Пушкин стал часто бывать у него в доме, а впоследствии был с ним в переписке». Увы, ничего из этой переписки до нас не дошло.

                  В 1826 году умерла мать Памфамира Молоствова -  Екатерина Александровна, её похоронили в Санкт-Петербурге. А два года спустя, 4 июля 1828 года, в возрасте 35 лет неожиданно скончался и сам Памфамир Христофорович. Погребён он на Волковом кладбище Санкт-Петербурга. Казалось бы, Пушкин должен был откликнуться как-то на смерть своего царскосельского знакомого. Но в стихотворных строках поэта ничего не появилось. И в известных письмах Пушкина о Молоствове нет ни строчки. Хотя некоторую странность здесь я заметил. В опубликованных письмах Пушкина за 1828 год одно из них (№261) датируется 3 июля, как раз накануне смерти Памфамира Молоствова. А следующее письмо (№262) уже написано не ранее17 августа. То есть, за полтора месяца поэт не написал ни одного письма!!! Или же, что более вероятно, письма, в которых он мог бы делиться с друзьями и знакомыми о смерти приятеля, были, но не сохранились.

                  Зато в черновиках неоконченной повести «Гости съезжались на дачу», относящихся к августу – началу сентября 1828 года, Александр Пушкин нарисовал портрет, который исследователи связывают с Памфамиром Молоствовым (об этом в 1987 году писал журнал «Огонёк»). Вот выдержка из той публикации: «Портрет на черновике не слишком отчётливо виден, но облик, но образ воспринимается сразу же как изображение Молоствова. Колебаний, сомнений, как часто бывает при атрибуции лица, впервые у Пушкина определяемого, этот портрет не вызывает… Портрет, безусловно, удался Пушкину – он похож, выразителен и даже как бы драматургичен. Но при всём том это какой-то  «тихий» портрет. Тихий, несмотря на динамику рисунка, на живой острый взгляд цепких глаз, на молодую ещё буйно-кудрявую шевелюру». Исследователи-пушкиноведы сделали такой вывод, сравнив рисунок Пушкина с тем самым портретом Памфамира Христофоровича, нарисованным в 1821 году. Думал поэт о Молоствове – и рука по памяти воспроизвела его профиль. У вас тоже есть возможность сравнить: он или не он?

                    Потомки помнят          

                   В 1833 году по пути из Казани в Симбирск Александр Пушкин проезжал через Спасский район. Не осталось свидетельств, встречался ли поэт с кем-то из Молоствовых в той поездке? Ведь он был крупным государственным чиновником, и тогдашние фактические хозяева уезда Молоствовы просто обязаны были по чиновничьей этике встретить и проводить высокого гостя. Тем более, Пушкин наверняка осознавал, что эти края – родина его царскосельского приятеля. Александр Сергеевич пробыл на территории уезда около двух суток (от переправы через Каму около Лаишево до переправы через Волгу под Тетюшами). Что делал, с кем встречался? Эта тайна пока остаётся не раскрытой. А то, что Пушкин всю жизнь помнил о своих «отчаянных гусарах», он подтвердил на смертном одре и, умирая, назначил опекуном своих детей Якова Сабурова – сослуживца и близкого приятеля Памфамира Молоствова.

                   А жизнь в Никольском между тем шла своим чередом. В 1842 году в возрасте 85 лет умер отец Памфамира - Христофор Львович Молоствов. А в 1844 году (снова через два года!)  – и младший брат Таврион Христофорович. С 1844 по 1861 год имение находилось под опекунским управлением Ореста Порфирьевича Молоствова из Трёх Озёр – двоюродного брата Памфамира, потом владельцем стал Валериан Таврионович.  Новые представители рода Молоствовых вершили историю. Но в их памяти навсегда остался «отчаянный гусар» Памфамир Христофорович – единственный из Молоствовых, которому посчастливилось дружить с Александром Пушкиным.

                                                                                                                    Николай МАРЯНИН,

                  поэт и краевед.                 

 НА ИЛЮСТРАЦИЯХ: Портрет П.Х Молоствова работы неизвестного художника, 1821 год; П.Х. Молоствов на рисунке А.С.Пушкина в черновике повести «Гости съезжались на дачу», 1828 год.