Забытые имена

Рыбный король

Сто лет назад жил в Спасском уезде мальчишка Андрей Захаров. Ловил на удочку рыбу в реке Актай и даже в самых немыслимых фантазиях не мог себе представить, что через несколько десятилетий станет он управлять рыбной отраслью Советского Союза под руководством самого товарища Сталина. И будут все обращаться к нему как к государственному деятелю исключительно по отчеству – Андрей Семёнович…

С большевиками по пути

Родился Андрей Захаров 19 октября (по новому стилю – 1 ноября) 1896 года в селе Бураково. Относилось оно к Пичкасской волости Спасского уезда Казанской губернии. В обычной крестьянской семье для пацана с детства был привычен всякий деревенский труд. Сено косил, дрова пилил, огород поливал, домашнюю скотину пас. И рыбалку любил, как и все его сверстники. Купаться на Актай бегал мимо помещичьей усадьбы с великолепным экзотическим садом. Ходил в местную земскую школу, которая располагалась в каменном доме, пожертвованном помещиком Юрием Трубниковым. В том же доме находилась и квартира Лидии Дубовой – старейшей учительницы Спасского уезда. До 17-летнего возраста Андрей жил в Бураково, учился и работал в хозяйстве отца. В 1913 году в Симбирске начали строить железнодорожный мост через Волгу, и Захаров поехал туда на первые свои заработки. Трудился чернорабочим, жил в бараке. А в 1914-ом, накануне войны, родители отправили Андрея к знакомым в Томск. Он там и кучером, и дворником был, а ещё выучился на пекаря – уж больно профессия ему по нраву пришлась.

Но через год, в августе 1915-го, Андрея Захарова призвали в армию и отправили на российско-германский фронт. Первая мировая война была в разгаре. Воевал он в составе 291-го Трубачёвского пехотного полка 73-й стрелковой дивизии. В феврале 1917 года, накануне революционных событий в Петрограде, Захарова ранили и отправили на лечение в госпиталь, который располагался в городе Борисоглебске Воронежской губернии. А в самый разгар Гражданской войны, в октябре 1918-го, его зачислили в Красную Армию. И Захаров воевал с белогвардейцами на Восточном фронте в составе 1-й Московской тяжелой батареи особого назначения 27-й Омской дивизии – сначала рядовым, а потом за идейность и умение убеждать солдатские массы его назначили политруком. В декабре 1919-го он вступил в партию большевиков, и политическая карьера молодого коммуниста резко пошла вверх: с июля 1920 года Андрей Захаров - курсант политотдела 26-й Златоустовской дивизии в Иркутске, с мая 1921-го - помощник комиссара 226-го Петроградского полка этой дивизии, а с января 1922-го - политрук 1-го погранбатальона Забайкальского военного округа.

После демобилизации закалённые в боях кадры направлялись на укрепление органов Советской власти на местах. Захаров в результате оказался на Дальнем Востоке и работал на различных должностях в Приморской губернии: с октября 1922-го - инструктором Никольск-Уссурийского уездного исполкома, с июня 1924-го - председателем Черниговского волостного исполкома, с декабря 1926-го - председателем Покровского райисполкома. В 1927 году его назначили заместителем директора трудовой колонии в городе Никольск-Уссурийский (нынешний Уссурийск), а затем – заведующим агентством и членом правления Приморского окружного колхозного союза во Владивостоке.

Одного опыта на высоких должностях уже было мало, сказывалась нехватка образования. И в июне 1929 года Андрей Захаров записался слушателем курсов по подготовке во ВТУЗ при Тимирязевской сельскохозяйственной академии. А в 1931-ом поступил на экономический факультет Московского технологического института рыбной промышленности. Неизвестно, что повлияло на такой выбор Андрея Семёновича. Вероятнее всего, направление на учёбу было получено от партийных органов, а Захаров из списка имеющихся вузов просто выбрал то, что ему наиболее интересно. Конечно же, он и подумать тогда не мог, что этот выбор приведёт его на самый верх советской номенклатурной лестницы.

От студента до министра  

Уже в июне 1933 года Андрея Захарова назначили директором учебно-опытного озерно-прудового комбината Мосрыбвтуза в Витебской области Белорусии. Здесь в его биографии появилось первое компрометирующее пятно. В феврале 1935-го Захаров был привлечён к уголовной ответственности и приговорён Чашникским районным судом к 6 месяцам исправительно-трудовых работ за бесфондовый расход рыбы. Проще говоря, продавал Захаров рыбу направо и налево, не советуясь с начальством. Хоть срок назначили и условно, но с должности директора Андрея Семёновича в связи с судимостью всё-таки сняли. И в апреле он вновь стал студентом Мосрыбвтуза.

Однако с кадрами в стране была напряжёнка, и уже в июле 1935 года Захарова с незаконченным высшим образованием отправили в Астрахань пропагандистом парткома Рыбоконсервного комбината имени А.Микояна. Через год он стал здесь директором утилизационного завода, а в 1937-ом возглавил и весь комбинат. На новом месте, видимо, Андрей Семёнович трудился достойно, и в мае 1938 года его вновь послали во Владивосток, где в то время бурно развивалось промышленное рыболовство. Несколько месяцев он работал управляющим «Дальгосрыбтрестом», затем возглавил управление «Дальвостокрыба», а в 1939-ом стал начальником «Главвостокрыбы».

Должность рыбного короля всего восточного региона страны давала Андрею Захарову возможность напрямую общаться с руководителями отрасли в Москве. Ведь как раз в январе 1939 года по решению Иосифа Сталина был создан Наркомат рыбной промышленности СССР. Первым наркомом назначили Полину Жемчужину – жену министра иностранных дел Вячеслава Молотова. Но уже в ноябре она попала под очередную партийную чистку и была уволена. Ещё летом НКВД обнаружил в Наркомате рыбной промышленности массу "вредителей" и "саботажников", и Политбюро ЦК ВКП(б) вынесло постановление относительно главы наркомата. Хотя её прямая причастность к "вредительской и шпионской работе" отметалась, постановление всё же констатировало, что Жемчужина "проявила неосмотрительность в отношении своих связей, в силу чего в окружении оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа". Дело было сфабриковано в традиционном для тех времён стиле, и Жемчужину понизили до начальника управления текстильно-галантерейной промышленности в другом наркомате. А новым наркомом рыбной промышленности был назначен её заместитель Александр Ишков. Он был значительно моложе Захарова и по возрасту, и по партийному стажу. Но зато не имел пятен в своей номенклатурной биографии.

Началась Великая Отечественная война. Для Андрея Захарова передний край обороны проходил по восточной границе Советского Союза. Фронту каждый день требовались составы с продовольствием, и предприятия наркомата работали на пределе, снабжая армию рыбной продукцией. Ведь в западных районах СССР из-за военных действий и оккупации промышленный лов рыбы практически прекратился.

После войны Сталин решил провести в стране административную реформу. В мае 1946 года все наркоматы были переименованы в министерства, а наркомы стали министрами. В Наркомате рыбной промышленности к тому же произошло раздвоение. Были созданы Министерство рыбной промышленности западных районов СССР, которое возглавил Александр Ишков, и Министерство рыбной промышленности восточных районов СССР, руководителем которого стал Андрей Захаров. В их негласном соперничестве у министра Захарова было преимущество, ведь в годы войны на западе страны фашисты нанесли рыбной промышленности громадный ущерб. Однако предприятия быстро восстанавливались, и вскоре объёмы лова рыбы в двух министерствах сравнялись. Для ведомства Захарова эта цифра составляла тогда более 400 тысяч тонн в год, включая морепродукты.

Корейский синдром

Кадров на промыслах Дальнего Востока катастрофически не хватало, и в 1946-47 годах по договорённости СССР и КНДР на рыбные предприятия Камчатки и Амурского бассейна были завезены более 20 тысяч иностранных рабочих из Кореи, за обустройство которых отвечал министр Захаров. Однако, материально-бытовое положение их всё это время оставалось тяжёлым. Общежития корейцев были устроены в неприспособленных бараках, в неотапливаемых палатках и землянках, оборудованы двойными и даже тройными нарами. В ряде случаев на одного человека в таких помещениях приходилось менее одного квадратного метра жилой площади. Дровами общежития даже зимой снабжались нерегулярно. У корейцев не было матрацев, простыней, одеял, подушек. Большинство из них приехали лишь в одной паре нательного белья, а некоторые совершенно не имели обуви. В помещениях было грязно, развелись клопы. На некоторых предприятиях баня топилась нерегулярно, прачечные отсутствовали, в связи с чем у корейцев завелись вши. Отмечалось большое количество заболеваний цингой и простудой. Вспыхнули эпидемии оспы и брюшного тифа, резко возросла смертность.

Корейцы начали писать жалобы во все инстанции. Вот лишь одна из них, направленная на имя начальника местной погранзаставы: "Благодаря Советской армии наша Родина избавлена от японских империалистов, поэтому мы, корейские рабочие, должны всю свою силу отдать строительству Советского государства. Мы уже более полугода работаем в Приморье, а дирекция оставляет нас как беспризорников. В силу целого ряда недостатков у нас создаются недовольства на работу, нарекания на дирекцию, теперь мы уже вышли из рамок терпения и дошли до слез. Поэтому мы, корейские рабочие, убедительно просим Вас, хотя это не ваша работа, прийти к нам и проверить наше состояние, наши условия жизни... Русские рабочие размещены в хороших домах, а корейским рабочим предоставлены самые худшие помещения вроде свинарника, где нет света, воды, умывальников, ведер, скамеек, столов. В бараке образовалось настоящее Черное море, т.к. кругом протекает. Постельных принадлежностей нет, всюду ползают вши, бани и дегазации белья не было уже три месяца, вши съедают нас. Хозяйственные руководители комбината, начиная с коменданта и кончая завхозом, считают нас хуже заключенных, поэтому мы на работе пассивничаем... Приходим в столовую мы зачастую раньше русских рабочих, но несмотря на это, кассирша столовой талоны через наши головы передает русским, поэтому мы с большим трудом получаем эти талоны, а после долго сидим в ожидании обеда и получаем его в самую последнюю очередь…»

Сигналы о невыносимых условиях размещения и трудоустройства иностранных рабочих дошли и до Кремля. Совет Министров СССР в распоряжении №3950 поручил Министерству государственного контроля проверить состояние жилищно-бытового устройства и трудового использования корейцев. На Дальний Восток срочно выехал контролер Министерства госконтроля Кнышевский. Помимо вышеперечисленных примеров творящегося бардака, он выявил также, что корейцев там не называют по именам, во всех производственных документах, табелях, объявлениях вместо фамилии указывался номер рабочего, что оскорбляло их национальное и человеческое достоинство. Выявлено также немало случаев нанесения побоев иностранным рабочим: «Директор Кашпер избил корейцев Тен-Ван-Син, Ким-Чан-Хо и др. Мастер Сомов избил кореянку И-Даг-И, начальник сторожевой охраны Евсюков вместе с гражданином Авсиевич избили прикладом винтовки и нанесли три ножевые ранения корейцу Ким-Дя-Мен. Все указанные лица к ответственности не привлечены».

По всем указанным фактам в мае 1948 года была подготовлена записка «О плохом обеспечении и устройстве корейских рабочих на предприятиях и стройках Дальнего Востока», которую подписал Министр государственного контроля СССР Лев Мехлис. Записку эту с грифом «Секретно» получили Н.Вознесенский, Л.Берия, Г.Маленков и А.Микоян. Последний абзац в ней звучал как приговор: «Министерство рыбной промышленности восточных районов СССР и лично министр т. Захаров... были своевременно информированы об этих фактах, однако существенных мер к устранению творящихся безобразий и к улучшению бытового положения корейских рабочих со стороны Министерства принято не было. Не привлечены к ответственности даже такие руководители, которые допускали избиения корейцев и сами избивали их».

Балтийская ссылка

В Кремле, конечно же, опасались международного скандала, поэтому вся информация о ходе расследования была строго засекречена. И оргвыводы, видимо, решили произвести так, чтобы о корейцах никто ничего не узнал. И чтобы в то же время правительство КНДР было удовлетворено принятыми мерами. В результате 28 декабря 1948 года И.Сталин подписал постановление об упразднении Министерства рыбной промышленности восточных районов СССР, сделав своеобразный новогодний «подарок» отрасли. На базе ведомств Ишкова и Захарова было создано единое Министерство рыбной промышленности СССР, в котором Андрей Захаров был назначен заместителем министра Александра Ишкова. Но уже через несколько месяцев Андрея Семёновича сняли и с заместителей министра, предоставив ему должность начальника управления рыбоохраны и рыбоводства Балтийского бассейна. Захаров, словно в ссылку, вместе с семьёй уехал из Москвы по месту новой работы - в крошечный городок Зеленоградск Калининградской области. Это была самая дальняя от Кореи точка Советского Союза, и здесь, став главным рыбнадзором Балтики, бывший министр уже не раздражал ни Кремль, ни руководство КНДР.

Но не только Захарову в 1949 году пришлось пережить личное потрясение в связи с потерей высокой должности. Сталин лютовал, ему мерещились враги народа уже в самом близком своём окружении. Первая руководительница рыбной промышленности Полина Жемчужина в январе была арестована и обвинена в том, что "на протяжении ряда лет находилась в преступной связи с еврейскими националистами", за что приговорена к 5 годам ссылки в Кустанайскую область. В марте её муж Вячеслав Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел и потерял большую часть своего влияния. Тогда же Анастаса Микояна сняли с поста министра внешней торговли, а Николай Вознесенский лишился должностей председателя Госплана и заместителя Председателя правительства СССР. Зато непотопляемым оказался Александр Ишков, который и в дальнейшем возглавлял рыбную отрасль страны вплоть до 1979 года.

Андрей Захаров 7 лет был начальником Балтийского управления рыбоохраны, и в 1956 году, скромно отметив 60-летний юбилей, вышел на пенсию. Все эти годы бывший министр тяжело переживал свою отставку, которую он сам считал незаслуженной. Душевным потрясением стали для Захарова смерть Сталина в 1953 году и развенчание его культа личности в 1956-ом. В результате нервных срывов здоровье было подорвано, и 25 июля 1958 года Андрей Семёнович Захаров скончался, не дожив до 62 лет. Его похоронили на старом городском кладбище Зеленоградска, без больших почестей, полагавшихся для руководителей такого ранга.

В современном Зеленоградске никого не осталось из родственников Андрея Семёновича. Я обзвонил всех проживающих в городе Захаровых, но они оказались лишь однофамильцами бывшего министра. В городской администрации о нём никто ничего не знает. И лишь председатель местного Совета ветеранов Николай Тамбовцев смог установить, что семья Андрея Захарова жила в Зеленоградске в доме №3 по улице Садовой. А местные бабушки помнят, что Захаров был заметным мужчиной – высоким, представительным, симпатичным. В этом же доме жила его сестра – тоже высокая и симпатичная женщина.

Не осталось родственников Андрея Захарова и на его родине в селе Бураково – последний из них уже давно уехал жить в Казань. А местные старожилы смогли только вспомнить, что Андрей Семёнович, уже будучи большим начальником, однажды приезжал в родное село. Учительница истории Бураковской средней школы Ирина Окашина нашла лишь несколько строк о Захарове в старом школьном альбоме: родился, воевал в Гражданскую, был министром, а для увековечения его памяти именем Андрея Захарова названо судно одной из дальневосточных флотилий…

Действительно, конструкторское бюро "Восток", специализирующееся на проектировании рыбопромысловых судов, создало в конце 1950-х годов проект плавучего завода по производству крабовых консервов, которому было присвоено имя Андрея Захарова. Такое судно могло производить 40 тысяч банок крабовых консервов в сутки. В течение 1960-х годов в Ленинграде на Адмиралтейской верфи было построено 13 плавучих заводов этого типа, флотилия из которых работала на промыслах Дальнего Востока. А первое судно этой серии «Андрей Захаров» в 1961 году вывел на путину капитан-директор, герой Социалистического Труда Пётр Житников. И даже в 1979-ом, когда впервые в истории дальневосточного промысла в течение года был выпущен миллиард банок консервов, почётное право выпустить «юбилейную» банку было предоставлено экипажу плавзавода «Андрей Захаров».

Инициатива по увековечению памяти бывшего министра исходила, по-видимому, от его товарища и соратника Александра Ишкова. Выйдя на пенсию в 73-летнем возрасте, он собирался издать мемуары о долгих годах руководства рыбной отраслью Советского Союза. Но началась перестройка, и книгу свою Ишков так и не написал. Он умер в 1988 году в возрасте 83 лет. Распостранялись слухи, что Ишков будто бы покончил с собой, или даже то, что его судили и расстреляли. Всё это было вымыслом. Бывший руководитель рыбного ведомства просто не смог принять наступившие в стране перемены...

Сегодня имя Андрея Захарова незаслуженно забыто. А память о нём должна сохраниться на его родине, в Спасском районе, хотя бы уже потому, что он - первый из земляков, кто так высоко поднялся по ступенькам государственной власти, став министром в правительстве нашей великой державы.

Николай МАРЯНИН,