Булгар во мраке неизвестности

                1 августа 1840 года в Санкт-Петербург из канцелярии казанского военного губернатора Степана Степановича Стрекалова поступили «Сведения о памятниках древности, находящихся в Казанской губернии». В частности, три рукописных раздела записки были посвящены Волжской Булгарии - «Очерк истории Волжских Булгар», «История Булгара» и «Село Булгары и развалины, в нём находящиеся». Наряду с известными фактами здесь были приведены и новые любопытные свидетельства о булгарских древностях и их исследовании.

               Министерство внутренних дел России ещё в 1837 году потребовало от губернаторов предоставить точные и полные сведения о «монастырях, церквах, замках, домах, водопроводах, мостах, развалинах стен, остатках древних дорог и других памятниках древности, замечательных по своим историческим событиям или по каким-либо другим важным происшествиям». К составлению таких записок привлекались местные учёные и знатоки истории. Что же сообщили они о достопримечательностях Спасского уезда Казанской губернии?

                Древнейшая история волжских булгар, отмечалось в записке, «покрыта мраком неизвестности», а татарские летописи «наполнены одними только баснями». Основание Булгара в них приписывают Александру Македонскому, «положившему ему начало в то время, когда он ходил в землю Мрака для отыскания Источника жизни». А некоторые называют основателем Булгара «какого-то Касира, Шаха Самаркандского, жившего 90 лет в христианской вере; дают ему в сыновья греческого философа Сократа, которого вместе с Александром Великим женят в Булгаре и заставляют пировать на своих свадьбах».

                Приведено в записке и много достоверных фактов из истории Волжской Булгарии, которые широко известны сегодня. О сочинении Ибн-Фадлана и принятии волжскими булгарами ислама в 922 году, о покорении Волжской Булгарии монголами в 1236-ом,  о древнем сказании «Даситани Аксак Темир», повествующем о Тамерлане, окончательно разрушившем Булгар во время похода против хана Тохтамыша. «Однако Булгар существовал ещё некоторое время и после этого события, как видно из монет, в нём чеканенных», - сообщается в записке. А окончательно город был утрачен с падением Золотой Орды, и дальнейшая судьба его неизвестна, «вероятно, потому, что в это время Казань начала уже затмевать его славу, отчего он и не мог обращать на себя внимание летописцев».

                 Авторам записки казалось удивительным, что Булгар, расположенный в нескольких верстах от Волги, имел в древности столь неудобное положение по отношению к воде, которую местные жители брали из колодцев. Знаменитый учёный Паллас, посещавший здешние развалины в 1768 году, считал невозможным, чтобы Волга, на берегу которой все прежние путешественники помещали Булгар, переменила так далеко своё течение. В то же время исследователи Свиньин и Эрдман утверждали, что именно здесь раньше и текла Волга, «которая, по свидетельству некоторых восточных писателей и одной татарской рукописи, чрез 54 года по завоевании города Тимуром приняла другое направление». (Если имеется в виду Булат-Тимур, завоевавший Булгар в 1361 году, Волга сменила течение в 1415-ом, если же речь об Аксак-Тимуре, по легендам захватившем Булгар в 1391 году, течение сменилось в 1445-ом). В доказательство, что здесь было русло реки, приводится наличие поросшего мхом и кустарником болота и покрытой озёрами низины у подножия горы, на которой расположены Болгары. Сослались авторы записки и на показания многих местных старожилов, что лет 40 назад (около 1800 года) разлив Волги достигал подошвы их горы, и к ней даже могли приставать барки.

                Такая уверенность жителей, что село стояло на берегу реки, породило среди них и другое предание, что под горой текла не Волга, а Бездна. Будто бы местные помещики, чтобы пустить реку по своим владениям, дали Бездне другое направление, и якобы даже теперь видно место, где её перегородили. По мнению авторов записки, такая версия могла бы примирить Палласа с другими путешественниками, которые маленькую Бездну просто не принимали во внимание и потому помещали Болгары на берег огромной Волги. (При этом в записке совсем не упомянули о речке Мелёнке, которая в действительности текла под горой и впадала в волжскую протоку Чертык).

                Далее идёт подробное описание самого Болгарского городища, где во времена Палласа находилось «до 44 каменных зданий, бывших ещё в значительной целости». К 1840 году уцелело немного: «некоторые из них ещё удержали свой прежний вид; от других же не осталось ничего более, кроме бугров, ям и груды камней, поросших дёрном». Отмечено, что развалины обнесены отчасти рассыпавшимся земляным валом, имеющим в окружности около 7 вёрст, и рвом с наружной стороны до 3 саженей в глубину. С южной стороны к валу примыкает небольшое укрепление неправильной четырёхугольной формы, составляющее более версты по периметру и обнесённое такими же валом и рвом. «Внутри этой площади, называемой Малым Городком, также заметны следы зданий», - отмечается в записке.

                   Из сохранившихся сооружений прежде всего представлен Большой минарет близ церкви -  «огромная башня, которая, будучи пощажена более всего рукою времени, возвышается как единственный большой мавзолей над прахом древней столицы булгарской». (Авторы и предположить не могли, что уже через год, в 1841-ом, минарет рухнет, и эти его описания и обмеры окажутся последними). Он представлял из себя квадратное основание со стороной 2,5 сажени (5,33 м) и высотой в 5 аршин (3,55 м), восьмиугольный уступ на нём высотой 4 аршина (2,85 м) и круглый столб в 8 саженей вышины (17,07 м), несколько суживающийся кверху и оканчивающийся отступом вышиной в 2,5 аршина (1,78 м). Полная высота минарета составляла 11 саженей и 2,5 аршина (25,25 м). Два нижних яруса обложены гладким камнем, отёсанным наподобие плит. Года три назад, сообщается в записке (около 1837 г.), на деньги двух богатых казанских татар минарет оштукатурили, а деревянную конусообразную крышу покрыли железом. С боков крыши сделали три окна, а на верхушке установили мусульманский символ – лунный серп. Тогда же вставили недостающие камни в 72 ступеньки ведущей наверх винтообразной лестницы, на которую можно было войти в полукруглую дверь с южной стороны. Минарет «уклонился от перпендикулярного положения на четверть в восточную сторону», но авторы записки не сомневались в его прочности и объяснили наклон башни отнюдь не ветхостью, а лишь «неискусством строителей».

              На площадке перед минаретом сохранились основания четырёх башен с лестничными ступенями, что позволило предположить, что «на этом месте был отдельный укреплённый замок, обнесённый толстыми стенами». В записке он назван Ханской мечетью - «догадку эту подтверждают приезжающие сюда из Казани магометанские богомольцы и из отдалённых мест хивинцы, башкирцы, бухарцы и самые киргизцы, обыкновенно совершающие тут богомолье». Дано подробное описание и церкви Святого Николая, в которой в древности размещалась «кладовая, а не мечеть». У неё круглая деревянная крыша, а внутри «до сих пор уцелели престол, жертвенник, часть иконостаса и деревянный пол в алтаре». Церковь принадлежала монастырю, с закрытием которого и богослужение в ней прекратилось. Монастырским погребом служила и расположенная недалеко «другая четвероугольная палата, подобная предыдущей».

              Очень подробно описана Чёрная или Судная палата, у которой «мрачная и угрюмая наружность», а один из этажей «служил тюрьмою». С наружной её стороны видны следы пристроек, примыкающих к 1 и 2 ярусу здания. По ним можно было предположить, что около восточной стены находились ещё три квадратных комнаты, около южной - одна квадратная и две продолговатых, а около западной - одна длинная комната. Белая палата в то время тоже достаточно хорошо сохранилась и подробно описана в записке. А вот о её предназначении всё ещё шли споры учёных. Паллас полагал, что здесь была мечеть, в подземных ходах под которой «ставили тела умерших». Он также сравнивал это здание с древними школами, находящимися в Ташкенте. В то же время Эрдман доказывал, что это была баня. Свиньин же находил здание похожим на индийскую пагоду, построенную «в то время, когда булгары исповедовали браминскую веру», а уже позже оно могло сменить своё назначение и стать всё той же баней.  

             Малый минарет «начал было уже разрушаться, но недавно пожертвованиями татар исправлен, и принял красивую форму». Он тоже покрыт железной крышей,  оканчивающейся шпилем с луной, а около верхнего отступа сделаны перила. В высоту минарет вместе с полумесяцем составлял около 9 саженей (19,2 м), а взойти на него можно было через узкую полукруглую дверь с северной стороны по винтообразной лестнице, состоящей из 48 ступеней.

             Описаны ещё несколько полуразрушенных памятников, назначение которых  исследователи пока не смогли определить. К примеру, о Греческой палате сказано, что ещё Пётр Великий хотел иметь понятие о фасаде этого здания, но никто не мог ему ничего сказать. «Стены этой палаты, возвышавшиеся ещё аршина на два, составляют четвероугольник, имеющий в длину около 6 сажен и до 5 в ширину», - сообщается в записке. А недалеко от подошвы горы, на которой находится Болгарское городище, за болотом, «возвышается довольно большой бугор с кучею камней, свидетельствующих, что и на этом месте также находилось здание». Согласно местному преданию, тут стоял маяк. Сообщается и о фундаменте Успенской церкви, в котором находилось много камней с надгробными надписями, да и «пол этой церкви местами также выстлан ими». Содержание этих надписей стало известно благодаря «попечению и любви к наукам бессмертного преобразователя России Петра Великого», который приказал переписать их и перевести.
             «Несколько черепов и других костей человеческих, изглоданных червями, рассеянных по полю вместе с развалинами, напоминают, что в сих зданиях жили люди, которые были обуреваемы теми же страстями, как и мы; так же как и мы совершали путь своей жизни…», - пишут авторы записки. И поясняют, что человеческие кости рассеяны вокруг городища на пространстве около 7 вёрст, поэтому лет 50 назад (около 1790 года) здесь построили «очень выгодный Селитряный завод», перерабатывающий древние останки.

             В завершение в записке перечислены знаменитые люди, в разное время посетившие Болгарское городище. В первую очередь, Пётр I (1722 г.), который «осмотрел это место и пожалел о постепенном разрушении Булгара», и Екатерина II (1767 г.), которая «полюбопытствовала видеть развалины Булгара, но по причине дурной погоды осмотрела только часть их». Отмечена экспедиция академика Палласа (1768 г.), поместившего описание здешних развалин в своём «Путешествии» по России, а также исследования учёных Эрдмана, Свиньина, Френа, Фукса и других. Кроме того, в Болгарах побывали государственный канцлер, граф  Николай Петрович Румянцев (1816 г.) и немецкий путешественник, барон Александр Гумбольдт (1829 г.).

            В 2005 году казанский историк Р.Хайрутдинов опубликовал записку губернатора С.Стрекалова в журнале «Эхо веков». Сама же она хранится сегодня в архиве Института истории материальной культуры РАН и является важным источником в изучении прошлого нашего края, характеризующим уровень исторических познаний о Волжской Булгарии, сложившийся к середине 19 века.

                                                                                                                 Николай МАРЯНИН,

                                                                                                                                         краевед.

На иллюстрации: а так выглядели Большой и Малый минареты в Болгарах до ремонта (рисунок с натуры сделал Казанский губернский архитектор Александр Шмидт в 1827 году).