Категории каталога

Форма входа

Приветствую Вас Гость!

Поиск

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 132
Главная » Статьи » Мои статьи

Узники тюрьмы №7

Узники тюрьмы №7

                 Пересыльная тюрьма в уездном городе Спасске существовала с давних времён, в старину здесь содержались каторжники в ожидании отправки в Сибирь. В конце 19 века в камерах тюрьмы насчитывалось около 70 заключённых. А в суровые 1930-е Куйбышевская тюрьма №7, входившая в систему ГУЛага, стала последним пристанищем для многих невинных жертв сталинских репрессий. В 1940 году здесь скончался член Епархиального совета при патриархе Тихоне, протоиерей Владимир Воробьёв, обвинённый в создании поповско-монархической организации, подготовке террористических групп и сочувствии Троцкому и Бухарину.

 

                  В царские времена местный «уездный замок» (так тогда называлась тюрьма) был одной из достопримечательностей города Спасска Казанской губернии. Кирпичное трёхэтажное здание значительно возвышалось над деревянными домами горожан, и крыша его было видна издалека. Тюремный двор окружал высокий мощный забор. В 1858 году здесь временно размещалась городская больница на 13 кроватей. А в апреле 1861-го несколько дней содержались активисты крестьянских волнений в селе Бездна, в том числе главный организатор беспорядков Антон Петров, которого прямо из тюрьмы увезли на публичный расстрел в родное село.

                  С приходом к власти большевиков начались гонения на священников, многие из которых оказывались в тюрьме. Такая судьба, к примеру, постигла настоятеля церкви села Левашёво Андрея Брагина, которого в мае 1918 года отправили в тюрьму решением суда Спасского революционного трибунала как «контрреволюционера за непризнание и неповиновение Советской власти». Тогда священник написал в Епархиальный совет, пожаловавшись на абсурдность выдвинутых обвинений. «Всегда болея душой о благе народа и в особенности о благе вверенной мне паствы, я во дни сии - во дни великих испытаний и бед нашей горемычной и истерзанной Родины, всегда стоял и буду стоять на страже истинных интересов народа по заветам Христа, не страшась пострадать даже и до крови», - говорилось в письме. Вмешательство церкви увенчалось успехом, Андрея Брагина в июне освободили и, во избежание дальнейших гонений от местной власти, перевели в церковь села Черки-Бибкеево Тетюшского уезда. Но это его не спасло, через некоторое время священника всё же убили местные активисты.

                  Шла Гражданская война, и занявшие Спасск летом 1918-го белочехи держали в тюрьме группу местных большевиков, в том числе Ивана Нагаева и Марию Вертынскую, именами которых названы современные улицы Болгара. При отступлении из города, 12 сентября, вместе с ними были расстреляны ещё девять «красных» заключённых – Н.Андреев, Б.Белов, Н.Брендин, В.Желнов, Г.Назаров, П.Назаров, М.Петряков, Г.Пресняков и Ф.Чернягин. Причём, над телами убитых надругались – обезобразили их лица, переломали руки и ноги. А когда советская власть в стране установилась повсеместно, начались поиски новых внутренних врагов, в том числе опять среди деятелей религии, которую объявили опиумом для народа. Показательной была судьба священника Владимира Николаевича Воробьёва, закончившего свой жизненный путь всё в той же тюрьме №7…               

                     Родился он в семье крестьянина села Лопуховка Саратовской губернии 135 лет назад  - 14 июля 1876 года. По окончании Саратовской духовной семинарии женился на Ольге Андреевне Кузнецовой. В 1899 году был рукоположен в дьяконы, а позже получил и сан священника. Более десяти лет служил в Краишевском Тихвинском женском монастыре, а в 1910 году был переведён в Москву, в  домовую церковь в честь иконы «Всех скорбящих Радостей» на Зубовском бульваре. Тогда же поступил и четыре года учился в Московском археологическом институте. В 1918-ом, в самый разгар Гражданской войны, отец Владимир стал настоятелем храма Николы в Плотниках на Арбате. Прослыл известным в Москве проповедником, духовником и другом известных церковных учёных, философов, деятелей культуры. Был близок митрополиту Петру Полянскому. В декабре 1923 года решением Священного Синода Владимир Воробьёв был назначен членом Епархиального совета при святителе Тихоне, патриархе Московском и всея Руси.

              Когда в стране начались расправы большевиков над духовенством,  патриарх Тихон написал в своём воззвании: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей - загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей земной». Находиться в окружении патриарха было опасно, священников подвергали аресту по надуманным обвинениям. В конце 1924 года оказался в Бутырской тюрьме и Владимир Воробьёв. Его обвинили в антисоветской агитации среди верующих, распространении ложных слухов о гонениях на церковь со стороны советской власти и вмешательстве иностранных государств в защиту церкви. Издатель произведений Л.Толстого, известный общественный деятель В.Чертков выступил тогда с ходатайством об освобождении отца Владимира: «Он мне известен, как человек в высшей степени добросовестно исповедующий ту веру, представителем которой он является, как православный священник... По имеющимся у меня, заслуживающим полного доверия сведениям, он совершенно чужд политики и никогда не увлекался ни малейшей политической агитацией».  


               Заступничество, видимо, помогло, и судебная коллегия ОГПУ в марте 1925 года освободила Владимира Воробьёва под подписку о невыезде, «так как следствием вышеозначенное преступление не подтвердилось». Отец Владимир вернулся в храм на Арбате, служил здесь настоятелем, благочинным, заместителем патриаршего местоблюстителя и даже был награждён митрой – головным убором высшего духовенства. Но уже в 1930 году он был обвинён в участии в контрреволюционной организации «Истинно-Православная Церковь». Вот выдержки из обвинительного заключения: «Поддерживал связь с белоэмигрантом, белогвардейцем Сергеем Булгаковым (известный русский философ – Н.М.) через его сына - Фёдора Булгакова, участника организации «Истинно-Православная Церковь». Будировал среди церковников и реакционной интеллигенции вопрос о необходимости духовенству извиниться перед папой Римским за послание митрополита Сергия. Во время заграничной антисоветской кампании, т.н. «крестового похода» участвовал в редактировании предназначавшегося для Константинопольского патриархата контрреволюционного документа о гонениях на религию в СССР».

                 Содержали отца Владимира в Лубянской тюрьме, потом перевели опять в Бутырку, а после осуждения на 10 лет концлагерей этапировали в Ленинградскую область, в Свирлаг. В октябре 1932 года, в связи с болезнью сердца, лагерь ему заменили высылкой в Казань, откуда отправили на поселение в город Спасск-Татарский. Здесь и провёл Владимир Воробьёв остаток своей жизни. В 1935-ом Спасск переименовали в Куйбышев. Отцу Владимиру запрещено было выезжать из города, периодически он должен был отмечаться в местных органах НКВД. Сюда к мужу приехала и жена Ольга Андреевна, помогавшая вести хозяйство, даже сохранилась фотография лета 1934 года, где супруги сидят под яблоней в одном из спасских садов.



                  Когда в Советском Союзе поднялась новая волна репрессий, вновь вспомнили о Владимире Воробьёве. Его арестовали по клеветническому доносу 24 августа 1938 года и заключили в Куйбышевскую тюрьму №7. Обвинение было абсурдным, в духе того времени. В нём утверждалось, что отец Владимир является одним из руководителей поповско-монархической организации, состоял в партии «имяславцев», организовал ещё одну партию, готовил террористические группы и, кроме того,  «в Москве сотрудничал с эсерами, сочувствовал Троцкому и Бухарину». Сокамерник священника рассказывал позже, что отец Владимир был очень добрым, всем сочувствовал, подбадривал заключённых, по возможности помогал, пользовался среди них общей любовью. Одного татарина, которому не досталось места в переполненной камере, пустил на свои нары, рядом с собой. За эту доброту отец Владимир опять поплатился, по доносам против него было сфабриковано ещё одно дело об «антисоветской агитации» внутри тюрьмы. Было намечено рассмотрение этого дела на особом совещании «тройки», которая в те годы почти всех приговаривала к расстрелу. Но Владимир Воробьёв не дождался этого приговора. Не выдержав истязаний и допросов, он скончался в тюрьме от паралича сердца 16 февраля 1940 года. Похоронили его на городском кладбище районного Куйбышева.


                 В подвалах тюрьмы в те годы проводились массовые казни. По воспоминаниям старожилов, почти каждую ночь здесь расстреливали «врагов народа», которых затем негласно хоронили на пустыре. Расстреливать было кого: в архивах сохранились тщательно составленные списки Куйбышевского райотдела НКВД, в которых значатся польские перебежчики и политэмигранты, военнопленные империалистической и гражданской войн, бывшие белые офицеры и военные чиновники, эмигранты из района и административно-высланные в район, лица, лишённые избирательных прав, кулацкие семьи, подлежащие выселению, бежавшие с места постоянного жительства кулаки, исключённые из ВКП(б) члены Куйбышевской райпарторганизации и т.д. Всё это были потенциальные «враги народа»…
                   Через год после смерти Владимира Воробьёва у него родился внук, который был назван в честь своего дедушки и пошёл по его стопам. Окончив духовную академию, протоиерей Владимир Воробьёв-младший стал заместителем председателя учебного комитета при Священном Синоде, членом Синодальной богословской комиссии и научно-редакционного совета по изданию «Православной энциклопедии», вошёл в редколлегию журнала «Православная беседа»  и другие церковные и светские научно-образовательные объединения и организации. Внук многое сделал, чтобы реабилитировать погибшего за веру деда.                  

                   Ну а тюрьму №7 ждал печальный финал. В 1950-х годах, когда Куйбышев перед затоплением переезжал на новое место рядом с селом Болгары, здание тюрьмы не удалось разобрать, настолько оно было прочным. В 1955 году тюрьму просто взорвали, чтобы она не могла помешать предстоящему судоходству. Но тюремные развалины в результате оказались не на дне Куйбышевского водохранилища, а на острове, который зовут Старым Городом. Их и сегодня можно там увидеть как напоминание о зловещих страницах нашей недавней истории.

 

                                                                                                                   Николай Марянин,

                                                                                                                                       краевед.

 

НА ФОТО: В.Воробьёв и О.Воробьёва в Спасске летом 1934 г.; протоиерей Владимир Воробьёв, 1930-е годы; В.Воробьёв в тюрьме №7, 1940 г.



Источник: http://Газета "Новая жизнь", 10 августа 2011 г.
Категория: Мои статьи | Добавил: triozera16-56 (02.09.2011)
Просмотров: 2642 | Рейтинг: 5.0/1 |
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: